19 августа, воскресенье, но мне надо на работу и пораньше. Встал в пять утра, побрился, умылся и тронулся в путь. Неприятности начались уже в маршрутке. Не неприятности, а так мелкие неудобства. Маршрутка была полна. Оказывается сегодня праздник у всех мусульман, и они едут на молитву. Водитель тоже был мусульманин, поэтому подбирал всех, кто голосовал. Всплыли давно забытые ощущения советского транспорта, людей в маршрутку набилось как сельди в бочку. Было душно и неприятно пахло. Отбросил плохие мысли, не хотелось портить настроение с утра. Стал думать о приятном. Но неудобства настигли меня опять, уже на станции метро «Кузьминки», подойдя к кассам я увидел очень большую очередь к ним. Люди вели себя уже немного не так как в маршрутке, там хотя бы было тихо, а здесь стоял гомон, крик. Они сновали туда -сюда, передавали друг другу деньги, поэтому очередь практически не двигалась. Меня это начало раздражать, но все равно, погасив в себе эту вспышку, успокоился. Отстояв в очереди минут двадцать, купил проездной и, наконец, попал в вагон метро. Но и он был полон людей, ехавших на праздник. Два молодых человека возле меня постоянно толкали друг друга и о чем-то громко разговаривали на своем языке. Наконец, один из них так сильно толкнул другого, что тот вынужден был перехватиться рукой на поручне, при этом совсем не больно, но очень обидно толкнул меня локтем в ухо! Все! Дальше успокаивать себя я уже не мог. Бросив портфель на пол, схватив за плечо обидчика, развернув его к себе, я рявкнул ему в лицо: «Встать смирно!», а потом добавил, чтоб вели себя как положено. Гомон в вагоне моментально стих, все взгляды устремились к нам. Очень пожилая, интеллигентного вида женщина сидевшая рядом, взяла меня за локоть и сказала: «Успокойтесь, мужчина». И чуть понизив голос, с просящей интонацией, добавила: «Не надо, прошу вас». От понимания того, что происходит, я просто взбесился. Ведь эта дама, спасает меня, как минимум от побоев в моей стране, в нашем метро от чужестранцев. И я заорал им в лицо: «Почему? Почему вы ведете себя так? Если для вас все наши женщины бляди, а мужчины алкоголики, и все у нас очень и очень плохо, то какого хрена вам тут надо? Вы здесь работаете, получаете деньги, кормите семьи, а у себя не можете заработать на калым, чтобы элементарно жениться, так может быть у вас все плохо и акценты расставлены не правильно. Вам приходится общаться с продажными полицейскими и чиновниками, но это не россияне, у них нет национальности. Это подонки и мрази. И это не вся Россия! И не дай Бог, чтобы Ваня-алкоголик со своим долготерпением возмутился. Вот тогда будет действительно плохо у нас, а у вас полная задница! Вы едите на молитву, так и ведите себя как истинные мусульмане, а не как подонки, которые называют себя мусульманами, и в то же время стреляют и убивают своих же мусульман. Все начинается с неуважения. Вас, пока, мне уважать не за что!» Закончив орать, я вдруг понял, что мое личное пространство несколько увеличилось, в радиусе полутора метров возле меня никого не было. В вагоне долго стояла тишина.

   Я вышел на Таганской. Пожилая дама тоже вышла со мной метров пятьдесят мы шли рядом и потом стали расходиться. Женщина повернулась ко мне и сказала: «Спасибо». Я вдруг поймал себя на мысли, что мне должно быть стыдно за свою несдержанность, но стыда почему-то не было. Я улыбнулся, опять мое поле Куликово. «Нервишки», - подумал Штирлиц, поправляя буденовку, глядя на упавшего в обморок Бормана.