Хотел написать один текст, но меня опередил Алексей. С его текстом можно соглашаться или не соглашаться, но добавить к нему нечего. Нет, я, конечно, хотел написать немного о другом, о том, как отношусь к обоим сторонам выстроившимся вокруг Тангейзера и православия, но почитал текст и понял - добавить тут нечего.

Первым человеком рассказавшим мне о Боге был мой отец.

Это было в моем раннем детстве в комнате свиданий колонии строгого режима, где отец провел последние несколько лет своей жизни.

Я плохо помню, что конкретно тогда говорил папа, но я усвоил, что на небе есть кто-то, кто все видит и, рано или поздно, каждому воздаст, а в случае с отцом - обязательно простит. Я не знаю, заслужил ли прощение мой отец, но после его смерти от саркомы в начале 90-х у моего деда каким-то образом получилось забрать тело отца из тюрьмы и похоронить по-человечьи и со всеми ритуалами, а не под безымянным столбиком, как это делалось в те времена в исправительных учреждениях.

Потом о Боге со мной много разговаривала моя бабушка. Я помню черно-белые копии икон отпечатанные на фотобумаге контактным способом. Помню лощеные страницы библии для детей с ветхозаветными притчами и десятью заповедями на задней странице обложки. Бабушка не имела ничего из нынешнего ассортимента икон и не ездила в церковь, т.к. в те годы доехать до церкви было целой историей. Да и нужно ли ей было это? Она была очень набожной, называла Бога Боженькой и крестилась перед образами на черно-белой фотобумаге.

Прошло еще некоторое время. Я подрос, пошел учиться и работать, начал сталкиваться с первыми в жизни трудностями и проблемами. Мысль, которую посеяли во мне отец и бабушка, звучала все так же просто - где-то на небе есть кто-то, кто все видит и каждому воздаст. Когда мне было тяжело, я об этом часто думал и это, в какой-то мере, помогало.

Когда я работал на всяких стройках и в беспросветной пыли ломал перегородки, таскал строительный мусор, обдирал штукатурку с потолков и плевался по утрам известкой, где-то во мне все так же сидела мысль, что мои труды будут вознаграждены. И они были вознаграждены. Как-то раз, отработав неделю, на каком-то очередном калыме, я принес домой такое же количество денег, которое моя мама зарабатывала месяц.

Когда я подрабатывал официантом на очередной пьянке новосибирской элиты и слышал: "Эй ты, губастый, бля, сюда иди", я молча подходил. Мне было неприятно такое обращение, но я понимал, что общаться с пьяными чудовищами - это издержки работы официанта, а эти люди рано или поздно свое еще получат. Так, кстати, и случилось. Из банды всех тех чудовищ, на чьих банкетах мы работали, не сидит только нынешний губернатор Красноярского края. Хотя, мне с ним сталкиваться не доводилось и видел я его пару раз.

Прошло еще какое-то время и меня призвали в армию. На территории части стояла часовня. Мы часто ходили, бегали и ползали мимо нее во время армейской муштры. И когда мы замерзшие и голодные проходили мимо часовни, я часто смотрел на крест и мне становилось легче. Внутренне, я понимал, что вот пройдет год, потом еще один, все это закончится и я уеду домой. Потом были прыжки с парашютом. Как вы думаете, о чем я думал, когда впервые в жизни сидел в самолете, из которого мне нужно было выйти на ходу на высоте чуть меньше километра? Я молился. Натурально молился. Я отчетливо понимал, что свой парашют я укладывал лично, что он просто обязан раскрыться так, как раскрываются все парашюты. Но все-таки элементарный страх нужно было чем-то бороть или на что-то отвлечься от него. И я молился своими словами, как умел. У меня есть пропитанная потом бумажная икона, у которой 13 прыжков. Икона складывается втрое, она проклеена скотчем по местам сгиба. Образы на ней потерты, но для меня она представляет такую же ценность, как те черно-белые копии, которые хранила бабушка.

Летов в песне про дурачка пел о том, что не бывает атеистов в окопах под огнем. В окопах под огнем я, к счастью, не был. Но во всех трудных жизненных ситуациях, я часто обращался к тому самому Богу, о котором мне рассказывали отец и бабушка. Когда под дождем с ветром лазал с метровыми спутниковыми антеннами по прогнившим новосибирским крышам, когда ползал по потолочным лоткам, которые крепились к потолку на два ржавых самореза, когда засаживался зимой на машине в каком-то едва проходимом лесу и т.д и т.п. Во всех этих ситуациях я, если не обращался к Богу, то надеялся на него, ибо больше надеяться было не на кого. А еще я перебирал в голове случаи своего не очень хорошего поведения и связывал одно с другим.

Я не могу назвать себя религиозным или каким-то там православным, например. Я даже не знаю толком, чем отличаются православные от католиков или протестантов. Когда-то знал, но эта информация для меня настолько бесполезна, что я о ней забыл. Мне достаточно того, что я не ворую, не убиваю, не желаю жен и домов своих друзей и т.п. Я живу сам и не мешаю жить другим. Верующий ли я? Определенно, да. Я верю в людей и в здравый смысл. В моей картине мира добро всегда побеждает зло, каждый получает по заслугам, а Бог находится в каждом человеке, который верит в перечисленное выше.

К чему я все это?

Сейчас стало модно оскорбляться и быть оскорбленным по части своей веры, а я не понимаю, как вообще можно оскорбиться в этом ключе? Либо ты веришь во что-то, либо ты не веришь.

Еще у нас стало модно говорить о нравственности и духовных ценностях. И говорят об этом люди, которые заботятся о чем-то совершенно другом.

Мне дико смотреть на истерию с крещенскими купаниями или на беготню с бутылями святой воды. Я не понимаю молитвенных стояний как за что-то, так и против чего-то. Как вообще можно молиться против чего-то? Я не понимаю, зачем строить храмы на каждой остановке, если Бог находится не в храме, а внутри человека. Зачем все эти наряды, прейскуранты, килограммы золота на разных предметах, если верующему человеку запросто может хватить черно-белой картинки на фотобумаге. Верю ли я людям, которые твердят о нравственных ценностях и принадлежат к самой материально богатой и многочисленной общественной организации? Верю ли я людям, которые призывают сжигать или расстреливать других людей? Верю ли в Бога в тех людях которые подкладывают голову свиньи на чье-нибудь крыльцо? Нет, не верю. В этом отношении я - атеист. Все эти люди не имеют ничего общего с Богом, о котором мне рассказывали в детстве и с которым я живу всю свою жизнь.

Недавно в Ашане встретил знакомого мусульманина. Он покупал колбасу, на которой было написано "Мусульманская". Я спросил его, а верит ли он в то, что это действительно халяль? Он ответил, что он верит, а если что-то с этой колбасой не так, то Всевышний накажет того, кто взял эту колбасу, назвал ее мусульманской, нарисовал на ней мечеть и набивает свой карман за счет верующих. Всевышний обязательно таких накажет. Иначе просто не может быть...