Любуюсь фотографиями с субботника. Лидеры правящей партии подметают жухлую листву в парке Героев Первой мировой. Есть и такой парк. Фирменные куртки, фирменные бейсболки, протокольные улыбки. Вычурные и бессодержательные речи о патриотизме в комментариях к фотографиям. И сначала я, конечно, думаю, что неосторожно было давать депутату Озимой в руки грабли. Штука острая, металлическая, депутат Озимая может с граблями напасть на людей. А потом вспоминаю слова из старинной книжки, которую, подозреваю, скоро запретят за оскорбление чувств верующих. Там, в книжке, говорится, будто евреи нашего Господа распяли, а он, как распоследний терпила — даже сопротивления не оказал. С точки зрения современного активного православного — возмутительная ложь, конечно же. Так вот, слова: Сие же все было. Матфей, глава 26, стих 56.

Всю первую половину девяностых страну пугали реакцией. Возвращением в страшную эпоху тоталитаризма. Чтобы этого возвращения не допустить, стремительно, как военную операцию, провели приватизацию; чтобы его избежать, устроили в октябре 93-го маленькую гражданскую войну в отдельно взятой Москве. И потом, выбирая во второй и последний раз Ельцина, пугали возвращением коммунизма: газета «Не дай бог», плакат «Купи еды в последний раз», телепропаганда в исполнении лучших журналистов страны — нынешним такое и не снилось.

Зюгановым пугали. Попробуй сейчас поверь, что вот этот карманный оппозиционер на коротком поводке, мастер художественного раздувания щек, был совсем недавно главным врагом демократического отечества, антигероем устрашающих плакатов и разоблачительных ток-шоу. Но ведь был.

Все ради того, чтобы Россия, как писали все в тех же газетах, как пишут сейчас в мемуарах, не свернула с демократического пути, раз и навсегда избранного. Чтобы у нас были гражданские свободы и 40 сортов колбасы. Чтобы Совок навсегда остался в прошлом.

И еще, конечно, ради того, чтобы появился класс новых людей, эффективных собственников, крупных и мелких, хозяев своей судьбы, которым есть, что терять. Которые понимают ценность свободы и готовы свою свободу отстаивать. Свою и нашу, разумеется, ибо разве бывает по-другому?

И знаете что? Все получилось. Вот же они, на этих фотографиях, которыми я любуюсь. Эффективные собственники, хозяева своей судьбы. Впереди — Сергей Железняк, не матрос-партизан, но богач-депутат, в прошлом — король рекламного рынка, а ныне вице-спикер Государственной Думы. Человек с граблями.

Вот они, прекрасно устроенные, инкорпорированные в цивилизованный мир, повидавшие на своем веку немало вещей поинтереснее, чем 40 сортов колбасы.

Те, ради кого все затевалось в начале девяностых. Те, ради кого приватизация, танки у парламента и выборы. Те, которых в девяностых защищали от любых попыток ползучей реставрации. Да, точно, был ведь даже такой термин — ползучая реставрация.

Они, конечно, демонстрируя единение с народом, клеймят теперь тот режим, повторяют на разные голоса историю о кровавых девяностых и о преодолении их последствий. Но они — даже не дети того режима. Они и есть тот режим. Одна из возможностей, в нем заложенных и вполне сегодня реализовавшаяся. Все. И богач-депутат с граблями. И гражданка Озимая, перебежавшая из полумертвой демократической партии на то поле, где навоза больше. И даже отец нации, повелитель мэров-поросят, герой, взглядом возводящий ныне детские площадки.

Не так уж давно он таскал за Анатолием Собчаком тяжелый чемодан.

И вот как-то так получилось, что не страшный Зюганов, которым в интеллигентных семьях пугали в девяностые детей, не яростный Анпилов и не пламенная Сажи Умалатова, а вот эти эффективные, ответственные и т.д. — именно они построили заново Совок. Не Союз, а Совок, в худшем его, предперестроечном изводе.

Стерильная унылость официоза, доведенная до абсурда гонка за приличиями, бесконечный поток запретов, политические заключенные — нет, немного, конечно, у них даже террор получается маленьким. Перераспределение материальных благ в пользу партийно-государственной номенклатуры. Плакаты, без любви нарисованные, и на плакатах лозунги, которым никто не верит.

Все, то есть, ради чего их от красного чудища защищали создатели новой России, они ценить научились. Кроме свободы. Своей и нашей. Особенно нашей.

Зато нам оставили 40 сортов колбасы. Возможно, даже больше. Кто их считает. И на том, как говорится, спасибо.

И вот попробуйте, скажите мне теперь, что у истории нет чувства юмора. Шутит зло, но ведь шутит же.

Иван Давыдов. Лента.ру